Кубинское каприччио - Страница 47

– Наверно. Но что мы завтра расскажем? Пистолет уже забрали, говорят, что это очень старый образец. И я не удивлюсь, если выяснится, что из него застрелили Валиду.

– Я тоже не удивлюсь. Кстати, ваш садовник неплохой охотник.

– Я знаю. Несколько лет назад я сам подарил ему хорошее ружье.

– А ваш Марчиев умеет стрелять?

– Не знаю. По-моему, нет. Но Туфана нужно будет тоже исключить из числа подозреваемых.

– Почему?

– Сами догадайтесь, – гневно зашептал Борис, – кто будет возбуждать уголовное дело против сына погибшей. Это же невозможно, противоречит всем нашим канонам и традициям. Даже если он стрелял у нас на глазах.

– Вы все пытаетесь убедить меня в архаичности законов в Кубе, – возразил Дронго, – но здесь тоже есть закон и право. Нельзя просто так сажать невиновного и отпускать виноватого.

– Никто не говорит, что они посадят невинного, – пожал плечами Борис, – но мы обязаны им помочь. Они нам доверяют, а мы должны доверять им.

– И кто, по-вашему, был этим убийцей? – поинтересовался Дронго. – Кого мы завтра торжественно сдадим? Давайте сыграем в эту игру. В поддавки. Кого будем сдавать? Вашего садовника, который вчера так неожиданно поехал в Баку якобы оформлять подаренную ему машину? Три месяца не оформлял, а сейчас решил. Именно в этот вечер. Неплохо стреляет и почему-то оказался за дверью, когда я ее толкнул. Выдадим его?

– Его нельзя, – возразил Борис, принимая правила игры, – он лезгин. А это неправильно. Скажут, что в Красной Слободе убийство совершил лезгин. А у нас в Кубе почти половина населения лезгины. И многие – его родственники. Нет, его нельзя выдавать.

– Тогда ваш водитель. Он не из Кубы, а приехал из Баку. И он не лезгин, а азербайджанец. Может, его?

– Тоже нельзя. Тем более нельзя. В Кубе живут в основном шииты. Они на нас могут обидеться. Скажут, что горского еврея убил мусульманин-шиит. Им это не очень понравится.

– Тогда Марчиев. Идеальная кандидатура. Ювелир-кровосос. Предал своего учителя. Сначала убил его любовницу, которую действительно терпеть не мог, а затем и вашу тетю. Подходит?

– Нет. Ни в коем случае. Зинур Марчиев по отцу осетин, а по матери аварец. Поднимем против нас все национальные меньшинства.

– Туфана тоже нельзя?

– Нет. Я вам уже объяснял.

– Тогда остается только Фатьма?

– Одинокая женщина. Не пойдет, – заметил, скрывая усмешку, Борис. Оба уже понимали особые правила игры.

– Тогда им нужно выдать меня, – согласился Дронго, – идеальный кандидат. Космополит, гость из Баку, чужак и вдобавок частный детектив, умеющий стрелять и убивать. Подходит?

– Идеально.

– Закончили? – спросил Дронго. – По-моему, наш разговор похож на беседу двух идиотов.

– Чтобы вы поняли наши проблемы. Здесь нельзя руководствоваться обычной логикой или фактами. Нужно учитывать и все другие особенности. Многонациональный район, много своих особенностей.

– Урок усвоил, – согласился Дронго, – но учтите, что я ищу преступников не по национальному или религиозному признаку. И даже не по половому. Если я вычислю убийцу, то сделаю все, чтобы его посадили в тюрьму. Даже если он будет европейским евреем, как Мильман, горским евреем, как вы, полуевреем, как Туфан, или азербайджанцем, аварцем, осетином, лезгином. Я просто не умею делить людей по национальному признаку. Я разделяю всех людей только на порядочных и непорядочных, приличных и неприличных. И поэтому буду искать убийцу, чего бы мне это ни стоило.

– Наверно, вы правы, – задумчиво произнес Борис, – я вас понимаю. Просто хотел призвать вас к некоторой терпимости. Толерантности, как сейчас говорят.

В этот момент зазвонил телефон. Дронго извинился и достал мобильник. Звонила атташе по культуре.

– Я все просмотрела, – сообщила она, – он не из рода Каджаров. Всего лишь двоюродный племянник последнего шаха. Игрок, мот, развратник, гуляка, сбежал в Париж, захватив с собой часть фамильных ценностей. Продавал их знакомым иранским ювелирам и жил на эти деньги. Умер в Ницце в тридцать восьмом. В Иране у него осталась незаконнорожденная дочь, во Франции было два сына. Один от жены, другой от любовницы. Что-нибудь еще нужно?

– Только узнать фамилию, под которой жила его дочь. Или за кого она вышла замуж. Сумеешь?

– Постараюсь. Только позвоню уже завтра. Сейчас я ухожу в гости. До свидания.

– Спасибо тебе. Пока.

Он снова убрал телефон.

– Вы все время говорите по телефону, – вежливо заметил прокурор, – наверное, у вас важные дела в городе.

– Очень важные, – кивнул Дронго, – вы не могли бы уже сегодня провести экспертизу оружия, которое нашли рядом с убитой?

– Какую экспертизу? – удивился прокурор. – Зачем такая спешка. Мы завтра пошлем этот пистолет на экспертизу.

– Завтра будет поздно, – возразил Дронго, – желательно сделать это прямо сейчас.

– Ночью? – удивился прокурор. – О чем вы говорите? К чему такая спешка? У нас никто ночью не работает. Завтра пошлем оружие на экспертизу в Баку. Нам уже сообщили, что там тоже убили одного человека из похожего оружия. И поэтому мы пошлем пистолет в город, пусть они сами все проверяют.

– Очень мудрое и верное решение, – согласился Дронго.

Прокурор заулыбался. Он был маленького роста, полноватый, лысоватый, любил свою работу и старался выполнять ее достаточно аккуратно.

– Мы все сделаем правильно, – поднял он большой палец.

Когда все гости наконец ушли, на часах было около часа ночи. Дронго устало взглянул на Бориса Измайлова.

– Мне казалось, что этот вечер никогда не кончится, – признался Дронго, – у меня к вам необычное предложение. Давайте эту ночь проведем вместе.